Понравилось

[Dr_Max]

... Проснулся, Макс? С возвращением!

Вроде да. Надеюсь, что так. Пасиб, МедВЕД!

[Dr_Max]

Абсолютной бывает лишь глупость людей,
А природа — всегда относительна. (с)

Здорово...

Ну... это ж не моё, из "запасников", но, согласен, "вкусно" , ага
А вот это?!

Я не пишу стихи.
Я высыпаю ДУШУ
Не нравится?
Ну, уж что есть - то есть!
Больной, избитый,
Но кому-то нужен!
И этим счастлив!
Бог - он всё же есть! (с)

Тема же какая? "Понравилось". Спасибо, с удовольствием подумал про всё это

[Alexsa]

Наконец-то есть , что почитать и о чем задуматься...

[Anjasha]

Кова Юлия - Доза
Время как яд, если я без тебя, нет ничего
Тикает боль, по венам любовь только с тобой
Ты для меня как мания, я без тебя уже не я
Знаю сама это самообман, это сводит с ума.

Припев:
А мне нужна доза твоей любви
А мне нужна доза дерзкой твоей любви
А мне нужна доза твоей любви
А мне нужна доза дерзкой твоей любви.

Ты не придешь, если ты не придёшь и в этот раз
Я буду ждать, всё-равно буду ждать, даже если предашь
Ты для меня как мания, я без тебя схожу с ума
Я не могу это остановить, это выше меня.

Припев.
А мне нужна доза твоей любви
А мне нужна доза дерзкой твоей любви
А мне нужна доза твоей любви
А мне нужна доза дерзкой твоей любви.

Знаю сама, любовь твоя - медленный яд
Только опять она меня сводит с ума.

Припев
А мне нужна доза твоей любви
А мне нужна доза дерзкой твоей любви
А мне нужна доза твоей любви
А мне нужна доза дерзкой твоей любви.

[PS]

АМСТЕРДАМ, 1 декабря. Секс и алкоголь спасают мужчин от проблем со здоровьем. Как передает портал NeBoley, к такому неожиданному выводу пришли исследователи из университета Эразма в нидерландском городе Роттердаме. Секс особенно «пригоден» для борьбы против инфарктов миокарда и других сердечно-сосудистых заболеваний, а алкоголь «способствует» преодолению различных старческих недугов.

[fregat]

Какой интересный университет - Оргазма...Небось там есть свои профессора...

[Alexsa]

Какой интересный университет - Оргазма...Небось там есть свои профессора...

А про женщин молчок! Безобразие!!!
Нам тоже хочется пожить подольше и без проблем.
Может тем же лекарством воспользоваться?

[fregat]

Одессамама
Людмила Спечкина-Бряк





Моя любовь к этому городу слепа , глупа , беззаветна, бессмысленна и сродни идолопоклонничеству.

Нелепо, наверное, всю жизнь до боли, до слез любить далекий город из детской памяти, город –сон , с которым давно утеряны все сколько-нибудь материальные связи.

Смешно и неправильно , что столько лет льются мои умильные радужные слезки от нежной тоски по теплому прибрежному песку , по безглазым атлантам - позерам и воображалам, легко , как официант- поднос, несущим свои крохотные балкончики в вечность, по запаху цветущей акации , по немного ненормальным громким добрым людям , которые там ненормальные –все. По самому яркому в мире солнцу, по самым теплым в мире ночам с небом из бархата и звезд - таких звезд нет ни над одним больше городом .

Смешно и неправильно , что я люблю этот город весь, люблю целиком и полностью- со следственными изоляторами , психоневрологическими стационарами ,с ворами-карманниками ,с нищими ,с продавцами , обсчитывающими на пять гривен, с мусорными контейнерами посреди тротуара и жары , с лысым мачо в выкрашенной желтой масляной краской Дэу-Нексии с молдавскими номерами , который два квартала делал полные эротического смысла знаки глазами моей маршрутке , а ,может, даже и мне , а после - от светофора - рванул с места в карьер , и его Нексия стала вдруг необузданным мустангом солнечного цвета, с искрами из-под копыт и белым дымом из выхлопной трубы , и ,кажется, даже встала на задние колеса .

И с тубдиспансером номер два.

Я вижу в этом городе только хорошее . Я чувствую в нем только тепло.

В Одессе мне нравится все.

Невозможно трогательный еврейский седой мальчик возраста ранне-пенсионного, поддерживающий под хрупкий локоток столетнюю бородатую маму.

Прилипчивые и рассудительные дети : «В Одессе море чистое , здесь загрязнения –на семнадцать процентов. Это значит, что у нас в море писяют . А в Канаде море грязное на тридцать процентов ,я знаю, потому что у меня там бабушка живет. Вот там в море ,наверное ,еще и какают» .Честное слово , такой вот умный мальчик учил меня делать стойку на руках в воде .

Духовой оркестрик на Дерибасовской . Плакат «Трансбункер-Одессе» и совершенно кукольный , как в театре Образцова, еврей –дирижер , седой ,длинноволосый и носатый ,как грач.

Я так и не узнала, что такое Трансбункер. Может , это даже фамилия дирижера. Ой, как танцевали под эти медные трубы изысканные одесские старушки ! Как вел в танце свою сиреневокудрую партнершу прямой , как линейка , дед ,и ой, как ставила она ножки в старомодных туфельках на рюмках-каблучках !

Но ни в каком дурном сне не приснюсь я себе , умиляющаяся танцам тех ,кому за , в московском парке Сокольники .

В парке Сокольники кто-нибудь пьяный и обоссаный обязательно сыграет на гармони. И в Москве нет Трансбункера , кто бы он ни был, черт возьми.

А еще Одесса -город толстых . Толстые здесь самодовольны и самодостаточны, и не втягивают животы. Город пятьдесят четвертого размера . И у женщин – немножко, самую малость, недобритые подмышки . И у всех ноги в бежевом мелком песке. И у всех на ногах - пляжные тапки . И обувные магазины умоляют хоть что-нибудь купить . Но никому ничего не надо – у всех уже есть пляжные тапки . И за все это я их всех люблю.

А еще в Одессе приходится очень много есть. Потому что очень вкусно и потому , что везде еда.

И одесская порция чего угодно -это три полновесных московских порции чего угодно. И маленькая одесская пицца равна в диаметре большой московской пицце . А одесские вареники в Москве аналогов ну совсем не имеют .

А уж как виртуозно выжимают чаевые одесские официанты - это я никак не смогу передать , уж просто поверьте мне на слово : здесь в официанты принимают только сыновей лейтенанта Шмидта и выпускников театральных ВУЗов.

Одно благо - их деньги и наши деньги –это, все же, разные деньги . За их деньги москвич получает массу удовольствий - эстетических ,гастрономических и еще удивление , что на восемьсот рублей здесь можно обожраться , да еще и вдвоем.

А еще . А еще я про эту свою любовь могу писать без конца , без края и без чувства меры. Хватило б терпения у читателя.

Про то, как здесь ездят –без правил и ремней безопасности, но пропуская –очень настойчиво пропуская- пешеходов.

Про москвичку Сашу ,которая , выйдя замуж за одессита четыре года назад ,до сих пор смеется над гаишниками , которые дают сдачу со взятки .

Про то, как неизвестная добрая тетка вела нас, заблудившихся в ночном городе, к остановке маршрутки , забыв про свою дорогу – только бы успеть вам на последнюю, только бы успеть, а я потом крюк сделаю, ерунда , и не надо вам никакого такси , лучше ребенку ягод купите – у вас в Москве нет!

И про много-много чего еще – про добрых ненормальных людей , про коротконогих собак ,которых в Одессе почему-то гораздо больше ,чем длинноногих , про философскую надпись на заборе «Гончаренко –пидарас. Почему? » , про запряженных в кареты лошадей на Приморском бульваре , которым под хвосты привязали мешки для какашек , и совершенно непонятно приезжему, почему на Приморском бульваре так воняет гавном .

И про свою щемящую грусть и невыразимую тоску .

Это очень изжеванные слова –щемящая грусть и невыразимая тоска, но как, но какими еще словами я могу рассказать о той боли в сердце, которая не покинула меня и сегодня , и о том, что у меня все время были чуть-чуть влажными глаза?

Просто здесь мой дом ,здесь –моя душа ,здесь жила когда-то маленькая серьезная девочка , здесь она и осталась .

В Москву приехала уже совсем другая девочка – с другой фамилией и с другой судьбой . А одесситы меня не признают –они думают , что я -одна из миллиона праздных туристов , они не знают, что Одесса- и моя мама тоже.

И я совсем уже не укладываюсь в рамки приличий и размеров , и не успеваю рассказать про море , про теплое ласковое море , в которое входишь осторожно , и кажется оно поначалу холодным , но море обнимает твои колени аккуратной маленькой волной –привыкай, привыкай, девочка ,не бойся ,- а ты так промерзла в своей Москве, и никак не можешь ему поверить.

До тех пор, пока море , настойчивый и нежный любовник , не поцелует осторожно испуганную промежность , и тогда уже все – ты растворилась в его соленой плоти , и стала русалкой , и согрелась , и ты сама –уже часть этой стихии , и те прозрачные корабли –фантомы, которые раньше были далеко –далеко , на линии горизонта , уже лежат в твоих ладонях, и солнце , и солнце, и солнце …

И совсем не нужен нам берег турецкий - чего мы там не видели ? А в Одессе мы видели Анатолия Вассермана . И великого писателя современности Евгения Вагановича Валецкого- в основном , со спины .Да только ради этих минут ! Ради этих минут …



© Copyright: Людмила Спечкина-Бряк, 2009
Свидетельство о публикации №1907300826

[Walera]

Одессамама
Людмила Спечкина-Бряк

Моя любовь к этому городу слепа , глупа , беззаветна, бессмысленна и сродни идолопоклонничеству.

© Copyright: Людмила Спечкина-Бряк, 2009
Свидетельство о публикации №1907300826

Здорово написано...

[Dr_Max]

... эх ... здОрово!

[Стас]

© Copyright: Людмила Спечкина-Бряк, 2009
Свидетельство о публикации №1907300826

Фрегатт! Поведай, как на духУ, кто такая? Почему не знаем? Где ее Liveinternet?
Написано просто ... слов нет!!!

[Walera]

© Copyright: Людмила Спечкина-Бряк, 2009
Свидетельство о публикации №1907300826

Фрегатт! Поведай, как на духУ, кто такая? Почему не знаем? Где ее Liveinternet?
Написано просто ... слов нет!!!

Стас, посмотри на Проза.ру...Пишет действительно хорошо - почти все рассказы мне понравились!...

[Стас]

Да, Валера, нашел, спасибо!
Это здесь: http://www.proza.ru/avtor/brjak

[fregat]

Интересная прогулка (правда, без разрешения )

Отправлено: Сб дек 12, 2009 19:41
От: Valmintaja



Четырнадцать километров по Петербургу. 25.06.2008.


С вечера договариваюсь с другом о встрече. Я собираюсь отдать ему, прочитанную мной книгу, и больше не отнимать у него время, необходимое ему для работы. Решаем встретиться на «Чкаловской» в два часа дня.
Без трех минут два выхожу из метро, звоню. Он задерживается. Сейчас лето, весь город частями перекрыт из-за ремонта дорог. Каждое лето дороги у нас ремонтируют, причем делают это в каких-то глобальных масштабах, но улицы наши как были малопроходимые и плохо проезжаемые, так и остаются таковыми, по сей день. Наконец я вижу его на противоположной стороне. Машу ему рукой. Он переходит проезжую часть. Отдаю ему книгу и собираюсь ехать домой.
---Давай пройдемся--- неожиданно предлагает мне он. С радостью соглашаюсь. У меня выходной, дома никого нет, и делать мне в общем-то абсолютно нечего.
Петроградская сторона. Район некогда зажиточных и воспитанных в старых Петербургских традициях людей. В своем детстве, приезжая сюда на тренировки во дворец спорта, и болтаясь по улице между этими тренировками, я могла встретить женщин, носивших муфты или шляпки с вуалью, что так не вязалось с тем временем и тогдашней социалистической моралью. Тихие зеленые улочки и скверы, стоило только сделать шаг в сторону от проспекта, пересекающего всю Петроградку, и разрезающего ее пополам. Гастроном «Диета», булочные со свежайшим хлебом и «свердловскими» слойками местного хлебозавода, мое вечно голодное детство никогда не забудет эти «запрещенные» для нас фигуристок места. Я уже не говорю про пирожковую на углу Большого проспекта и проспекта Добролюбова, каких там только не было пирожков и слоеных и дрожжевых, куда мы бегали втихаря от тренеров. Сейчас Петроградка становится районом для нуворишей. Магазины и лавочки превратились в бутики не очень красивой одежды по безумно высоким ценам и центры бытовой техники. Это совершенно не вяжется с коммуналками и доходом людей, их населяющими. Новые русские выселяют местное население на окраины, рушат великолепные старые дома с лепниной на фасадах, и возводят себе чудовища из стекла и бетона, диссонирующие с самим духом Петроградской стороны. У нас нет определенного маршрута, мы хотим перебраться на Васильевский остров, тем самым, побыв друг с другом непродолжительное время, разбежаться каждый в свою сторону, по своим делам. На самом деле у нас нет никаких дел на сегодня, мы оба это знаем, но стесняемся это сказать друг другу. Мы позволяем всему идти своим чередом. Доходим до Большого проспекта.
---Где-то здесь должна быть улица Лизы Чайкиной---
Я не помню точно ее расположение, но такое название я не раз слышала в этом районе. Подходим к старым бабушкам, сидящим на лавочке троллейбусной остановки.
--- Это соседняя улица--- объясняют бабушки, со старой доброжелательностью коренных ленинградок.
--- Зачем нам туда?— спрашиваю друга.
---Там один физик держит магазин и рисует картины, хочу посмотреть и с ним встретиться.
Мне безумно хочется посмотреть на человека, который пишет картины, да еще и физик. Мы сворачиваем на Пушкарскую, переходим дорогу и издалека видим вывеску его магазинчика. Спускаемся на две ступеньки вниз, входим в маленький магазин, состоящий из двух залов. Я остаюсь в первом. Наверху все стены увешаны натюрмортами и пейзажами. Пейзажи мне нравятся, а цветы в вазах нет. Дальше до низу, вдоль всех стен стоят застекленные стеллажи, на которых выставлены различные поделки из камней. Звери, виноградные грозди, амулеты, пепельницы, часы. Я знаю многие камни, мы были в музее минералогии в Екатеринбурге. Зеленый серпентин, в простонародии именуемый змеевик, он бывает различных оттенков вплоть до черного, голубой амазонит, фиолетовый чароит, камень республики САХА, желтый в различные полосы оникс, черный обсидиан. Я разглядываю не изделия, а сами камни, как они играют на солнце, пробивающемся сквозь шторы магазина, и как их отшлифованная поверхность концентрирует в себе солнечный свет.
---Физика нет, можно идти--- Мы выходим на улицу. Нам удобнее вернуться к Тучкову мосту, но мы решаем пойти на Кронверкский проспект, чтобы пройтись по зеленой зоне парка, расположенного вдоль всего проспекта до самой Невы. Идем по гравийной дорожке под кронами огромных дубов и лип, посаженных наверно еще в дореволюционные времена. Погода стоит отличная для Петербурга, около двадцати, солнечно, и почти нет ветра. Мы идем медленно, я с удовольствием вдыхаю запах сырой зелени травы и деревьев.
---Нам в этом парке предлагали поставить скульптуры---, говорит мне друг.
Мне кажется, что это не очень подходящее место для скульптур, длинный вытянутый парк, который больше похож на бульвар, нежели на парк, я высказываю свое мнение.
--- Мы тоже решили их здесь не выставлять---
Доходим до Невы. Нам нужно попасть на Биржевой мост, но в этом месте улицу переходить нельзя. Приходится сворачивать на проспект Добролюбова, переходить его по светофору, проходить к Неве по Зоологическому переулку, нарушая правила перебегать дорогу перед мостом.
--- Что это за мост, и как мы сюда попали?---
---Ну, ты же сам решил идти по парку, нужный нам мост всего в полутора километрах от этого, пройдем по набережной Васильевского острова, зато посмотрим на панораму стрелки. Самая видовая и красивая часть города. С любой точки стрелка Васильевского острова производит на туристов незабываемое впечатление. День сегодня изумительный, редкие облака, похожие на куски рваной небеленой ваты, почти недвижимы и не закрывают солнечный диск. Нева, обычно показывающая свой строптивый норов в непогоду, сегодня спокойно несет свои воды в залив. В районе стрелки ее ширина достигает максимума, тысяча триста метров, дальше она разбивается на два рукава Малую и Большую Неву. Мы собираемся пересечь Малую. Слева от нас золотится шпиль собора святых Петра и Павла Петропавловской крепости, первого каменного строения Санкт-Петербурга. Перед нами на противоположном берегу вся панорама набережной, начиная с Зимнего дворца, далее Эрмитажа и прочих дворцов и домов царевой знати, с колоннами, лепниной, скульптурами на крышах, и выдержанными в помпезном и в тоже время строгом стиле по-настоящему европейского города. Справа на стрелке здание Биржи с Ростральными колоннами напротив пакгаузов. Каждому человеку, даже никогда не бывавшему в Петербурге, знаком этот вид, хотя бы с открыток, но каждый раз попадая в это место, не перестаешь любоваться его великолепием. Мы сворачиваем на набережную и идем по ней до следующего моста. По реке проносится ракета на подводных крыльях, и волна от нее бьется об гранит набережной. Ветер приятно обдает лицо. Когда бы вы ни попали на Неву, вдоль нее всегда будет ветер, причем преимущественно с запада, то есть с залива. Мы болтаем о всякой ерунде, о знакомых и не очень нам людях. Не доходя до моста и пешеходного перехода, перебегаем проезжую часть от воды к домам, на наше счастье машин в это время на набережной мало. Сворачиваем вглубь острова. Васильевский остров --- Северная Венеция. Когда-то здесь были не улицы, а каналы, как в Италии. Позже каналы засыпали, а улицы так и остались в большинстве своем безымянные. Большая часть из них называется линиями. Они пронумерованы, причем одна сторона улицы имеет один номер, а противоположная следующий. Мы сворачиваем на вторую и третью линии, и идем, пересекая весь остров поперек к Большой Неве. Не говоря друг другу ни слова, мы давно про себя решили, что прогулка наша будет продолжена, и где она закончится, неизвестно. Пересекая Большой проспект Васильевского острова, мы выходим к Академии художеств, слева от нас небольшой садик с памятником Ломоносову посередине. Будучи девочкой, я всю белую ночь прогуляла здесь с одним мальчиком. Мы были отрезаны от города разведенными мостами. Это была единственная ночь, в которую я с ним познакомилась, и единственный раз, когда я его видела. Потом был год красивых писем, потом он женился на балерине, и случайно умер в автобусе от сердечной недостаточности, не дожив и до двадцати пяти лет. Очень грустная, но для меня незабываемая история. Рассказываю ее своему спутнику.
---Надо же---говорит он,---В Петербурге каждое место связано и для меня тоже с какой-нибудь историей.
Мы заходим на мост Лейтенанта Шмидта.
---Я дойду с тобой до Никольского собора и дальше пойду к метро «Садовая», а ты к себе.--- Он молчит.
Мы выходим на площадь Труда.
---Здесь я получала свою первую зарплату в тринадцать лет--- показываю ему Дворец Труда. А про себя вспоминаю, как совсем маленькими детьми, мы танцевали на сцене этого дворца полонез и мазурку. У нас была очень хорошая хореограф, мы умели танцевать все танцы старого высшего света, вальс, мазурку, полонез, краковяк. Нас обязывали выступать для партийного руководства, и только лучших из нас отбирали для этого. Я помню, как гордо мы ходили в полонезе с моим партнером по этому танцу. Позже он станет мастером спорта международного класса, еще позже уедет жить в Америку в Нью-Йорк. И одиннадцатого сентября я истерично буду набирать адреса электронной почты всех тех, с кем провела на льду свое детство, и кто оказался в эти дни в эпицентрах взрывов. Только поздно ночью, получив ото всех из них, мы живы, с нами все в порядке, сердце мое успокоится, и я смогу заснуть. Об этом я молчу, проходя мимо дворца.
Мы спускаемся в подземный переход. Когда я здесь была в последний раз, перехода еще не было. Очередной торгашеский центрик. Магазинчики с тряпьем, кафешки с едой, от которой наши жители становятся все круглее и круглее. В кафешках сидят люди, и с удовольствием поглощают всю эту дрянь, которую иначе как жратвой, и не назовешь. С площади Труда по мостику через Мойку переходим на Театральную площадь. Уже видны купола Никольского собора, а от него до Сенной площади и метро рукой подать.
---Я провожу тебя до метро «Лиговский проспект». Мне это удобно.---
Еще минимум час прогулки, как здорово.
----А как мы туда пойдем?---
---Мы пойдем через Техноложку.---
---Хорошо.--- Как идти до Техноложки я знаю. С шести лет мне родители разрешили ездить сюда одной на маленький каток СКА из Автово. Меня некому было водить. Мы пересекаем Фонтанную реку. Я показываю ему, где до сих пор находится этот каток, откуда начался мой долгий путь на льду. Справа от нас артиллерийское училище. Пушки у входа зачехлены в полиэтилен, училище красят. Когда эти пушки были выше меня, мне они казались такими огромными. А сейчас я вижу, что они достаточно маленькие, даже для простых пушек. Светофор у технологического института сломан, нам все время горит красный. Наконец улучив момент, все пешеходы, скопившиеся на тротуаре, рискуя быть сбитыми, плотной стеной выходят на проезжую часть, несмотря на сигналящие автомобили. Дальше я не ориентируюсь. Я не знаю этой части города.
---Дальше ведешь меня ты.--- Я полностью отдаюсь в его власть.
---Я хорошо знаю эту местность. Мой любимый Загородный проспект.---
Я слушаюсь его беспрекословно, он знает куда идет.
Доходим до Витебского вокзала. Отсюда я езжу в Латвию на автобусе, больше об этой местности я ничего сказать не могу. Мы проходим мимо Театра Юного Зрителя. Здесь достаточно большой зеленый оазис для этого района. Люди лежат на газонах, загорают, играют с детьми.
---Здорово, что у нас теперь, как на западе. Люди могут лежать на траве недалеко от дома.---
Меня коробит от самой даже мысли об этом. Ему я прощаю эту вольность. Он мне нравится, но он не родился в этом городе. То, что я получила с первым глотком воздуха, многие не могут понять, прожив не одно десятилетие здесь. Я не хочу, чтобы с запада к нам лезло бескультурье, непонятно почему называемое свободой. Свободой от чего?
Срезаем по парку угол, пересекаем улицу Марата, дальше по Звенигородской доходим до Константина Заслонова, и сворачиваем на нее. До носа моего доносится мой любимейший запах какао бобов и ванили.
---Что это?---
---Кондитерская фабрика имени Крупской, Вон она.----
Я не хочу есть. Я на удивление не хочу даже конфет, но запах действительно вкуснейший.
----Боровая улица. Я дальше знаю куда идти.---
---Раз ты знаешь Боровую, должна знать и Разъезжую.---
---Конечно.—
Разъезжая улица следующая, она как раз выходит на Лиговский проспект. Подходим к подземному переходу, за которым метро.
---Я дойду до метро сама. Тебе незачем тащиться из-за меня на ту сторону, здесь же рядом.—
Он останавливается.
---Ну что? Пока.—
---Пока.--- Он поднимает вверх правую руку, согнутую в локте. Я киваю ему головой и сбегаю вниз по лестнице. Я не оглядываюсь. Пусть уйдет. Хорошая получилась прогулка. Называется, только отдала книгу.

[Сергей Гвоздев Дед]

Интересно. Я тоже жил в Ленинграде с 1961 по 1966. Как будто снова походил по этому маршруту.
Спасибо автору и распространителю.