" Вагонные споры - последнее дело..."
Добавлено: Чт сен 11, 2008 2:14
Я люблю поезда…
Люблю запах просмоленных шпал, сгоревшего угля и блеск острых рельсов…
Я люблю, когда уставшие немытые вагоны с пыльными стеклами неумолимо вплывают на перрон…
Конечно, лучше, когда – мытые и сверкающие.… Но я – русский! И, видно, во мне крепко сидит память моей матери, отца, бабушки и деда. Я помню теплушки. Откуда?! Я помню товарняки времен ШКИДа. Позже я помню платформы с танками, пушками и безмолвными, обреченными, но такими родными и близкими солдатами…
Я помню эти туманные разъезды с синими и красными огнями…зэков, сидящих на корточках в Пуксе, со своими, чуждыми нам, лицами, не обращая на нас, едущих на море, внимания. Мы ехали на море, а они не обращали на нас внимание, затягиваясь глубоко папиросами, вглядываясь друг в друга, изучая пристально, чувствуя затылком жаркий оскал осипших овчарок.
Потом я еще знаю мотовозы. Они привозили наших Отцов. Не тех, небесных, а наших, простых и незаменимых, с далеких площадок. Они выходили к нам как боги – усталые, сделавшие свое дело и радостные, что…мы их встречаем. И всегда – с подарками. Весной – с наломанной вербой, летом – с неистовой черемухой и потупившейся купальницей, (а в кармане – горсть земляники), осенью – с тяжелой алой истомившейся рябиной.… Но зимой, под трескучий Новый Год – ели, под самый потолок, смолистым ураганом шли с мотовоза вместо наших пап и вместе…
А еще – дрезины! Те, на которых мы мчались вперед, как нам казалось, в будущее… А, на самом деле, вокруг болота за овощными базами… Они слетали с рельс, летели в кювет, а мы сопели, пыхтели, но вновь ставили их на рельсы и опять – вперед!..
Потом у меня было много поездов – и общих, и скорых, и товарных…
И СВ с красными абажурами я прошел, но не запали они в душу.
Мне нравится устаканившаяся тишина заполночь в беспокойном метущемся вагоне, напившемся чаю, всхрапывающем и вздрагивающем на полустанках…
Я смотрю в свое отражение в черном стекле, гладя растерянными пальцами прохладную фляжку с коньяком. Луна отражается в остывшем стакане чая. Все засыпает и просит тишины…
Только поезд мчится сквозь заснеженные поля, пугая зайцев стылым грохотом. Вагоны обросли ледяными бородами, но не пускают нелюдимость внутрь. Лишь настырная луна бежит параллельно, заглядывая в окна завистливо…
Спит вагон. Мечутся во сне люди. Парни - на спине открыто и независимо.
Девушки – калачиком, доверчиво…
Постарше люди – с достоинством, со вкусом, уставшие давно…
Старики – совсем незаметно…
Я только не сплю – смотрю в свои глаза в черном стекле.
Смотрю – и – не узнаю…
Люблю запах просмоленных шпал, сгоревшего угля и блеск острых рельсов…
Я люблю, когда уставшие немытые вагоны с пыльными стеклами неумолимо вплывают на перрон…
Конечно, лучше, когда – мытые и сверкающие.… Но я – русский! И, видно, во мне крепко сидит память моей матери, отца, бабушки и деда. Я помню теплушки. Откуда?! Я помню товарняки времен ШКИДа. Позже я помню платформы с танками, пушками и безмолвными, обреченными, но такими родными и близкими солдатами…
Я помню эти туманные разъезды с синими и красными огнями…зэков, сидящих на корточках в Пуксе, со своими, чуждыми нам, лицами, не обращая на нас, едущих на море, внимания. Мы ехали на море, а они не обращали на нас внимание, затягиваясь глубоко папиросами, вглядываясь друг в друга, изучая пристально, чувствуя затылком жаркий оскал осипших овчарок.
Потом я еще знаю мотовозы. Они привозили наших Отцов. Не тех, небесных, а наших, простых и незаменимых, с далеких площадок. Они выходили к нам как боги – усталые, сделавшие свое дело и радостные, что…мы их встречаем. И всегда – с подарками. Весной – с наломанной вербой, летом – с неистовой черемухой и потупившейся купальницей, (а в кармане – горсть земляники), осенью – с тяжелой алой истомившейся рябиной.… Но зимой, под трескучий Новый Год – ели, под самый потолок, смолистым ураганом шли с мотовоза вместо наших пап и вместе…
А еще – дрезины! Те, на которых мы мчались вперед, как нам казалось, в будущее… А, на самом деле, вокруг болота за овощными базами… Они слетали с рельс, летели в кювет, а мы сопели, пыхтели, но вновь ставили их на рельсы и опять – вперед!..
Потом у меня было много поездов – и общих, и скорых, и товарных…
И СВ с красными абажурами я прошел, но не запали они в душу.
Мне нравится устаканившаяся тишина заполночь в беспокойном метущемся вагоне, напившемся чаю, всхрапывающем и вздрагивающем на полустанках…
Я смотрю в свое отражение в черном стекле, гладя растерянными пальцами прохладную фляжку с коньяком. Луна отражается в остывшем стакане чая. Все засыпает и просит тишины…
Только поезд мчится сквозь заснеженные поля, пугая зайцев стылым грохотом. Вагоны обросли ледяными бородами, но не пускают нелюдимость внутрь. Лишь настырная луна бежит параллельно, заглядывая в окна завистливо…
Спит вагон. Мечутся во сне люди. Парни - на спине открыто и независимо.
Девушки – калачиком, доверчиво…
Постарше люди – с достоинством, со вкусом, уставшие давно…
Старики – совсем незаметно…
Я только не сплю – смотрю в свои глаза в черном стекле.
Смотрю – и – не узнаю…