Да при чем тут рифма?
А ты взрослеешь...
Тогда тебе вот, от меня...
В детстве хочется поспать подольше. Особенно зимой. Затерявшись в теплой мягкой постели, не видя снов, я чувствовал себя защищенным как в животике мамином. Пока я себя не помнил, мне не надо было рано просыпаться. Чем больше я спал, тем легче было маме. И потом, пока я преспокойно дрыхнул, это означало, что со мной все в порядке. Не болит животик, нет температуры. Когда полезли первые зубы, вот тогда всем досталось. Зубы растут очень быстро, поэтому больно. Быстро потому, что в жизни приходиться кусаться. Волчата рождаются сразу с зубами. И акулята.
Но когда я подрос немного, мне пришлось поступить в садик. Но и тогда я еще мог подольше поспать – отец нес меня спящего на руках через сугробы, по метели. А потом знакомые игрушки в залитой светом игровой комнате. Я весь день игрался, кушал нехотя, еще более нехотя засыпал вечером. Мне надо было играться только. А всем хотелось, чтобы я подрастал скорее. И меня отмечали карандашом на дверном косяке. А я и рос! И ничего не запоминал. А зачем? Каждый день совершенно другой, все не запомнишь.
Потом детство резко как-то закончилось. Я зачислен был в школу. Зачем-то надо было долго сидеть за партой, не разговаривать, не вставать и рисовать не танки и ракеты, а каких-то черных паучков. А перо было неудобным, царапало бумагу и капало чернилами. На бумагу, на парту, на руки…Теперь меня уже будили, когда окно пугало той же чернильной темью, и я должен был одеваться, умываться, завтракать и идти с тяжелым ранцем в школу. И каждое утро, уже просыпаясь сам, я думал, а вдруг про меня забудут и вставать будет не надо. Но мама подходила неизменно и гладила мои волосы, пока я не открывал глаза под ее теплой ладонью. Она мне протягивала школьный серый костюм с октябрятским значком и белую рубашку. Я прижимался лбом к черному оледенелому стеклу, придвинувшись к теплой батарее и пока мне вьюга была нипочем. Но так не хотелось наружу. Но идти, все равно, потом приходилось через обмерзлые сугробы в сияющую огнями школу. Уже одному идти.
Весной было веселей, когда ручьям надо в ту же сторону и можно нестись наперегонки. Но детство, все-таки, уже кончилось…
Когда глубокой зимой я просыпаюсь под теплым одеялом рано-рано и гляжу в черное окно, мне хочется вспомнить себя маленьким и не вставать подольше. И чтобы рядом были мама с папой.
Но я встаю очень быстро, по привычке. Ведь я уже долго живу. И детство давно закончилось…